Усиливая Боль/Советчики - Страница 43

К оглавлению

повторяющихся одинаковых цифр она видит комбинацию «9-8-2». Хмыкает.

Закрывает за собой дверь.

Невский, избранный местом проветривания головы, утомляет, и Катя

решает свернуть на Фонтанку. Суета конца рабочего дня пытается затянуть ее

в свой круговорот, но она уже оплачивает из своего кармана этот отгул и

потому считает, что имеет полное право расслабиться.

На Фонтанке немного спокойнее. Катя рассеянно смотрит вокруг, и мир

кажется ей не совсем реальным, слишком выпуклым, немного размытым, но

отдельные элементы картинки вокруг периодически напоминают ей, что этот

мир действительно таков, каким был всегда. Она вспоминает, что у нее уже и

который год лежит без дела читательский билет библиотеки имени

Маяковского. Она получила его, когда пыталась найти одну книгу, и, хотя она

уже не помнит, какую, она знает, что это было для нее чертовски важно,

потому что ее сильно тронули описания этой книги в интернете, но нигде не

нашлось ни одного отсканированного текста, и ей пришлось полезть в

настоящие библиотеки. Она прошла некоторые районные библиотеки,

Большую Национальную Библиотеку, библиотеку Маяковского, но так и не

нашла ничего. Иногда ей казалось, что она сама выдумала эту книгу, и позже,

когда она пыталась снова найти ее описания, ей это не удавалось, или

описания не совсем соответствовали, и она забросила это дело. Она помнит,

что это был странный период – период внутренних изменений, период

осознания мира по-новому и период духовного одиночества. И он, как Кате

казалось, прошел навсегда с приходом человека, с которым она потом

зажила. Но одиночество вернулось, и вернулась потерянность в самой себе и

самой себя в мире, который сейчас кажется Кате иллюзорным.

От воды по всей округе разносится неприятный запах. Запах

испорченности. У Кати он почему-то ассоциируется с трупной вонью. Она

слышала когда-то, что в ходе бандитских разборок в реки городов иногда

скидывали трупы. Она думает, все ли трупы вытянули службы,

занимающиеся очисткой воды. Морщится от того, сколь ужасные мысли

лезут ей в голову. Слегка прикасается к ограждению набережной и тут же

убирает руку, потому что ей кажется, что ее ударило статическим

электричеством, но, прислушавшись к ощущениям, понимает, что это не так.

Запах воды начинает сильно раздражать.

На маленькой полукруглой площади рядом с набережной кто-то воткнул

рекламный плакат. Кате он кажется странным. Ее смущает даже не столько

изображенный на нем мерзкий мужик в черных очках и шляпе,

развалившийся на диване, сколько надпись крупными буквами « НЕ

ЗНАЕШЬ, ГДЕ ОСТАНОВИТЬСЯ?» Очевидно, это важно знать, думает Катя.

Вспоминает свои заезды в гостиничные номера. Отпуск а на море.

Командировка. Случайный секс – один из тех двух, о которых она жалеет.

Все это было связано с отелями. Катя не любит отели. Не любит, когда

приходится спать на чужой территории. Ей кажется, что она и так мало спит,

а у кого-то сейчас наверняка не уснула бы. Мысль о сне вызывает

неожиданный, стихийный прилив сонливости, и Катя зевает. Заворачивает на

материализовавшийся из ниоткуда мостик направо. Смотрит на Большой

Драматический Театр, с которого только недавно сняли леса. У него

подчеркнуто торжественный вид, и реставрация пошла ему на пользу. Катя

обещает себе снова заглянуть туда – последний раз она была в театре около

года назад. Не одна. Она поворачивает голову направо, и ее очаровывает

поверхность воды, ребристая от множества мелких, взаимосвязанных волн,

ведомых силой ветра. Кате кажется, что на это можно смотреть бесконечно, и

все поле ее внимания на какое-то время оказывается занятым безбрежной

картиной волнующейся воды. Она моргает и думает, возможно ли сосчитать

общее количество волн. Теряет мысль. Отворачивается.

Перед ней всплывают стойкие ассоциативные воспоминания, связанные с

Фонтанкой. В определенный период здесь происходили определенные вещи,

и они, как кажется Кате, привнесли что-то в ее будущее.

Она встречается на Фонтанке с подругами, и они идут в ближайший

бар обсуждать, что делать с беременностью одной из них. Она приезжая,

студентка, как и все они, и она не знает точно, кто точно отец, но решать

что-то нужно, и они прикидывают шансы вырастить ребенка, и кто-то

говорит, что аборт – это на всю жизнь, что рожать она не сможет, и все

решают, что, если отец не найдется, то они поднимут ребенка всем

миром, и пьют за здоровье первенца, но беременной наливают только

маленькую кружку слабоалкогольного пива, хотя она хочет виски или

текилы. И спустя какое-то время, она делает аборт, приезжает на Парк

Победы, плачется Кате, и они обсуждают мужиков и пьют мартини, и все

благополучно забывают о том, что вообще что-то происходило, уже через

месяц, если не раньше.

Катя иногда думает о том, что она еще тот решатель чужих проблем.

Вспоминает, что почему-то именно ей подруги их ближайшего окружения

задавали самые нелегкие и требующие однозначного ответа вопросы о своей

жизни, хотя ее опыт на тот момент мало чем отличался от опыта

большинства. С годами общения такого рода стало меньше. Она не знает, кто